А на рыжем пригорке –деревня...
Заблудились в тумане деревья,
Поднимается солнце в зенит…
А на рыжем пригорке деревня
Посредине России стоит.
Здесь на лавочке деды шутливо
Про свое вспоминали житье,
Здесь ныряло в речушку с обрыва
Деревенское детство мое…
(М. Пляцковский).
После выхода в свет моей книги "Моя жизнь в деревне" и получения ее моими земляками, родными, знакомыми пришли отклики на нее с дополнениями-воспоминаниями о своем детстве. Авторы писем – это герои моей книги или хотя бы кратко упомянутые в ней.
Начну с письма моей двоюродной сестры Галины, которая живет в городе Алматы (Казахстан). Она благодарит меня за книгу и, в частности, пишет: "Спасибо тебе за то, что ты есть! Много интересного узнали о Пустолайке, моих родных, деревенской жизни, вятских говорах, многих словах, о которых я уже слышала от папы и мамы. Здесь говорим их только мы. Спасибо, что очень тепло и тактично написала о нашей семье. Фотографию, где я маленькая (6 лет) с папой и мамой, увидела впервые. О России, о Пустолайке, о Вое, о Нолинске родители рассказывали постоянно, до самой смерти, при этом папа всегда плакал. А мама, вспоминая родные места, всегда говорила "у нас", имея в виду Россию. Я никогда не была на родине моих родителей, но по их рассказам всегда представляла эти места и заочно влюбилась в них. Помню, ехала на поезде в Пермь на совещание, первый раз видела Россию. Стою в вагоне у окна: сумерки, зима. За окном лес, речка, на берегу избы, в окнах огоньки, дети на санках катаются с берега...… Как будто видела это раньше, все это такое родное! Вдруг что-то екнуло в груди, сжалось сердце, и я заплакала. Сама удивилась, как смогла почувствовать Родину своих предков, ведь родилась и выросла в Казахстане.… Вот тут-то поняла, что я русская. Когда потом рассказала о своем состоянии родителям, они плакали. Видимо, у русского человека любовь к Родине всегда живет в сердце. Конечно, и родители сумели передать свою любовь и привязанность к тем местам, где родились".
Другом дяди Миши, отца Галины, был Евгений Маньковский – сын бывшего генерал-губернатора (в свое время о них была статья в "Вятском крае" под названием "Усадьба"). Эта усадьба находилась в Немском районе между селом Архангельское и деревней Черезы. Одно время родители Гали жили в доме Скрябиных – у отца и брата Вячеслава Михайловича Молотова в Нолинске. Сам он в это время жил уже в Москве. На странице 55 книги есть фото Л. Шулакова. Оказывается, его отец, Николай Кузьмич, был свидетелем при регистрации брака родителей Гали в феврале 1924 года. Николай Кузьмич в 1930 году подарил дяде Мише фото, на котором изображен он, супруга Николая Кузьмича и маленький Леонид. Фотография сделана, видимо, еще в начале 20 века. (Жаль, что нет уже с нами наших родителей, которые многое бы рассказали о прежней жизни. Любезный читатель, надо быть любопытным в хорошем смысле этого слова.)
Отрывки из письма Лиды Власовой: "Спасибо большое за книгу, как будто в деревне побывала. Когда получила ее, весь вечер не могла оторваться от нее, так и не уснула, пока не прочитала до конца. А сейчас читаю как библию, раскрою на любой странице и впитываю каждое слово. У меня на столе стоят в вазе засохшие ветви нашей березы. Я вижу ее перед собой: она перекрученная, два ствола вместе срослись...… Березка эта росла вместе со мной. Вспоминается мягкая легкая пыль на дороге. Летом загребаешь ее босыми ногами, а за тобой пылевой хвост. В половодье большую поляну около дома заливало, наносило много мусора, иногда оставались льдины. Когда высыхало все, граблями чистили здесь, и на ней рос отменный топтун. Травку эту мы рвали для поросенка. За одворицей стояло большое строение, где мяли лен. В польнике росло много кустов красной и черной смородины. Когда мама ходила туда косить или за сучьями, всегда приносила в фартуке ягод. После войны на колхозной пасеке в польнике работал Иван Романович. Он вечерами возвращался с пасеки (одна нога на деревяшке), всегда сам с собой разговаривал или с собакой Альмой. (От автора: так вот откуда у нас была собака Альма. Когда Иван Романович уехал из деревни, пасека и собака перешли к папе.) Зимой во время войны я видела в окно на рассвете целую стаю волков на плешковской дороге в нашем проулке. Мама разбудила нас посмотреть.… А как цвела черемуха! Все благоухало. А как на полях цвел голубыми цветками лен! А васильки во ржи! Гречиху помню у самой речки Чернушки. А когда возвращались с сенокоса целым обозом телег, всегда пели песни, их часто запевала моя бабушка Катерина Васильевна. Она также, как и твоя мама, всегда стояла на возу. Весь период сенокоса был большим праздником. А в престольные праздники из-за реки к нам приходили гости, их надо было перевозить на лодках. Окна в домах у всех были раскрыты, отовсюду слышны песни. Гостей поначалу потчевали чаем из самовара с пирогами, а позднее был обед…. Вспоминается, как вечером молодежь с гармошкой рассаживалась на лодки и отправлялась кататься по реке с песнями, а по реке звуки очень далеко были слышны".
Из письма Созоновой Жени: "Огромное спасибо за такой дорогой для меня подарок – твою книгу. Многое узнала о жителях деревни. Я родилась в деревне Сысоево Васильевского сельсовета (Немский район). Мне было 12 лет, когда весной 1945 года наша семья переехала в Пустолайку. Папа был хорошим кузнецом, и Кузьма Федорович пригласил работать в кузницу. Папа с фронта пришел на костылях. Поселили нашу семью в конторе колхоза рядом с вашим домом, здесь мы и жили, пока не построили свой дом. Скот держали во хлеве И. Н. Комарова. С первых дней познакомилась с Зиной, твоей сестрой, и мы все время играли вместе.… Я очень любила вашу семью. Помню, летом заставят Зину смородину собирать, она за мной приходит, и мы вместе собираем. Я и ягод поем, у нас же ничего не было, и Зине помогу. Когда Петр Егорович мед качал, Зина тоже за мной приходила. Мама Зины нальет нам свежего медку в блюдечки, и мы макали туда хлебушком…. Очень дружили с Зиной, когда учились, стояли вместе на квартире у И. С. Останина в Кырчанах. Спали на полатях и уроки там учили…. Закончила я 8 классов, надо было идти работать в колхоз, так как паспорта не было. Н. И. Комаров нам с Таей Гребенкиной принес повестку на торф. После работ на торфоразработках я приехала со справкой, по которой выправила паспорт и уехала к сестре Кате в Горький. Потом заболела мама, я вернулась и работала в Кырчанской швейной мастерской. Извини, но я даже не знала, что у Зины есть сестра, это ты, Людмила. Мы когда приезжали в отпуск, всегда приходили в Пустолайку, хотя там уже почти никого не было. Деревенька вся заросла репьем, а раньше какая красивая была, чистая.… Еще раз спасибо за книгу, читаю и плачу, вспоминая всех…". Сейчас у Жени 2 сына, 4 внучки и 3 правнука.
Из письма Лидии Анатольевны Демкиной (с ней я познакомилась через газету "Сельская новь", когда она послала мне информацию о своей эвакуации в 1941 году в Богородский район (см. газету за 24.11.2007 г.): "Вы сотворили гимн уходящей деревне. Чудный язык, великолепные стихи, и такая грусть о прошлом!… Да, жаль, что это рухнуло, ушло из жизни".
…Нет деревни родной уж давно,
Но стремишься с ней рядом
побыть.
Ни березок своих, ни людей
Не дано в этой жизни забыть….
(Л. Огородникова).