Алик Кузнецов жил вдвоем с матерью в г. Красное Село Ленинградской области (ныне часть Петербурга). Мать умерла в 1939 году. Мальчишку временно приютил сосед, а в сентябре 1940 года отвез его в детский дом, в Опеченский Посад на реке Мста Новгородской области.
В 1941 году детский дом поездом отправили на Карельский перешеек - обживать новое место жительства. Война с финнами тогда закончилась. Границу от Ленинграда отодвинули за Выборг.
Долгий путь до Вятки
Детдом разместили на даче генерала Маннергейма - Красной даче, как называли ее детдомовцы за паркет красного дерева и красные ковровые дорожки. Недалеко был вырыт противотанковый ров, протянута колючая проволока, и мальчишки находили на местах боев много патронов и пробитых касок. В озере Суло-Ярви ловили рыбу, купались.
Но 22 июня послышалась артканонада. Детдом вернули на Мсту. Фашисты взяли Новгород. В ноябре 1941 года детдомовцев на машинах довезли на станции Мста, погрузили на поезд-товарняк. Каждому классу достался вагон, в нем печка, нары. Везли с собой все необходимое, даже трех лошадей. Ехали долго, поезд часто загоняли в тупик; железная дорога была перегружена: на запад шли воинские эшелоны, на восток - эвакуированные заводы, учреждения.
Добрались до станции Фаленки Кировской области. Там ребят ждали десятки саней, на которых их два дня везли до села Сардык Унинского района. Летом 1942 года детдом перевели в село Уть. Так дети были спасены от гибели.
Собрать последние силы
Первое лето войны детдомовцы много работали. Со дна реки Мсты вытаскивали на берег метровые топляки осин и берез. В воде с ними справлялись, а на берегу они весили как чугунные, норма же заготовки была один кубометр на двоих….
Кроме того поливали огурцы, капусту, таскали воду десятилитровыми ведрами. Теребили перестоявший лен - он ломался в руках и никак не хотел расстаться с закаменевшей землей. Потом настала пора убирать картошку, и... …эвакуация.
У девятилетнего Алика признали порок сердца. Так он попал в группу здоровья. Все уезжали на работу, а он оставался при медсестре собирать лекарственную ромашку. Грудь у мальчика была "куриная", и однажды кто-то из старших ребят назвал его "Кащеем Бессмертным". Мальчишка понимал свою ущербность, но не захотел с ней мириться. Научился плавать. Для этого пацаны брали с подушек наволочки, смачивали и выжимали их, хлопали об воду, получившийся пузырь зажимали рукой. С таким пузырем переплывали пруд в селе Уть. Русская лапта, скакалки - кто больше перепрыгнет без ошибок, подъем на руках по лестнице, прислоненной к дому, езда в ночное на лошадях, зимой - лыжи. Раз даже выпил консервную баночку теплой пенистой крови от зарезанного теленка. И, наконец, на спортплощадке смог подтянуться по шесту до самого верха.
Из детского дома - в учителя
В 1947 году Альберт закончил семь классов. Его старшие товарищи после ФЗО и РУ работали на заводах или направлялись в Ленинград обучаться заводским специальностям и восстанавливать город.
В Кировской области в то время насчитывалось полторы сотни детских домов, туда требовались подготовленные воспитатели. В Молотовском училище открыли отделение учителей-воспитателей из воспитанников детских домов со специальной программой.
"70 девушек и 10 юношей жили в детдоме №48 по улице Ленина (ныне ателье "Экран"), - вспоминает А.А. Кузнецов. - А питались в детдоме №46 (угол улиц Ленина и Дзержинского). Готовились к урокам с 15 до 17 часов в кабинетах педучилища, в летние каникулы проходили практику в детских домах области, там и питались. Мальчишкам пошили брюки с кителями, фуражки-сталинки, яловые сапоги и туфли. У девушек тоже была своя форма".
Парашютисты и музыканты
Учиться детдомовцам было интересно. Альберт Кузнецов с несколькими товарищами обучался в аэроклубе по программе парашютистов-десантников и совершил три прыжка с парашютом с самолета ПО-2. Самолеты и летчики-инструкторы были кировские, занятия проходили в казарме (ныне швейная фабрика "Лель"), а прыгали с парашютом прямо за городом.
Военное дело в педучилище было поставлено на высоком уровне. Изучали винтовку, ручной пулемет, автомат. Вот на фотографии стоят мальчишки, мечтающие со временем встать в ряды Советской Армии: А. Федоров, А. Кузнецов, В. Некрасов, М. Ряйкконен. Матвей Ряйкконен позднее окончил военное училище.
Уроки физкультуры ребята полюбили в первого дня учебы. Преподаватель Борис Петрович Бушмелев был немногословен, даже суров. Разминка, серия упражнений, спортивные игры - и всегда неожиданный звонок: урок окончен.
В педучилище Альберт упорно занимался всеми видами физических упражнений, и на третьем курсе был включен в группу, с которой Б.П. Бушмелев поехал на областные соревнования. Тогда команда педучилища заняла первое место. Борис Петрович умел настроить команду, все поддерживали друг друга и боролись до конца.
И влияние музыкальной культуры было громадным. Любили слушать музыку, петь и играть на инструментах. Множество репетиций хора, концертов не обременяло ребят, а дисциплинировало. Струнный оркестр, руководимый Михаилом Александровичем Ложенициным, был популярен в городе. С теплотой и сердечностью вспоминает А. Кузнецов и Д. Семенова, и М.А. Ложеницина, называя их мастерами музыки, чародеями. Да, художественная самодеятельность в педучилище тоже была на высоте.
Березки у флигеля сажали эти же ребята. Ныне это громадные деревья, а вот сосенки не прижились.
Альберт Алексеевич Кузнецов 50 лет своей жизни посвятил школе, детскому дому, детям. Сейчас на заслуженном отдыхе, гордится своими детьми и внуками.
Судьба Пети-Вани Мерзлякова
Петя Мерзляков в раннем детстве был простужен и весь покрылся нарывами. Мать его не лечила, считала, что все равно ребенок умрет. Год был голодным, четверо детей росли без отца. Но мальчик выжил, вот только из-за недоразвитых костей стал инвалидом.
Перед войной жизнь в семье наладилась. Сестра вышла замуж, старший брат Иван был бригадиром в колхозе, мать работала, брат Леня учился в школе.
Война все изменила. В 1942 году мобилизовали Ивана, а вскоре на него пришла похоронка. Мать парализовало. Лене пришлось работать, он возил почту, закончив к тому времени всего четыре класса. Семья сильно голодала, и Петя пошел просить милостыню. Мальчику-инвалиду в домотканой одежде и потрепанных лаптях люди не отказывали: хоть полкартошины, да отрежут.
Однажды осенью 1942 года к нему подошла учительница из Сосновской семилетней школы, что находилась в пяти километрах от его родной деревни Кошарино. В годы войны закон о всеобуче не отменяли - мальчика позвали учиться. В Сосновке был и детдом. Директор школы Анна Никитична Маталева стала хлопотать об устройстве Пети в детдом, а для начала выпросила для него валенки. Пока он учился в Сосновской школе, ему каждый день давали немножко муки, чтобы техничка сделала ему завариху.
По выходным Петя по-прежнему просил милостыню, куски относил домой и кормил мать, размочив кусок в воде. Мать лежала неподвижно, ничего не говорила. Из глаз ее все время текли слезы. У нее были пролежни, приходилось ее переворачивать. В апреле 1943 года получили направление на Петра в Унинский детский дом. Произошла путаница в бумагах, и в свидетельстве о рождении оказалось два имени - Иван и Петр. Брат Леня привез в детдом завернутого в тулуп мальчика, почти голого, изъеденного вшами, исхудавшего. Его поместили в изолятор, одели в настоящее белье, дали ботинки, подкармливали овсяной кашей.
Когда он узнал о смерти матери, в горле его словно комок застрял, ушел в столовую и еле пришел в себя. Так вот и простился с матерью. Его свидетельство о рождении отослано было в облоно, чтобы перевести мальчика-инвалида в дом инвалидов. Документы затерялись. Так и остался петя в Утинском детдоме. А когда в 1950 году он закончил семь классов, свидетельство о рождении ему выправили на имя Ивана. А потом в сопровождении медсестры направили в Молотовский детский дом для учебы в педучилище. От Уней в Молотовск через Нему шли они четыре дня.
Годы, проведенные в Молотовском педучилище, были самым лучшим временем для уже Ивана Мерзлякова, как впрочем, и для всех нас, его выпускников. С дипломом учителя он сначала работал в школе глухонемых, затем в Мошковской начальной школе Ситьминского сельсовета. А когда по Вятской земле прошла волна ликвидации деревень, Иван Петрович перебрался в Нолинск. Вот только профессию учителя через 16 лет работы ему пришлось сменить.
Сеять прекрасное, вечное, доброе
Читаю книгу приказов Нолинского роно за шестидесятые-семидесятые годы - и грустно становится. Ежегодно закрываются по две-три начальных школы. А ведь совсем недавно на бюджете района их числилось до сорока. И денег хватало. Государство не скупилось выделять денег на образование.
Да, время наступило такое - обезлюдела вятская земля. То были последствия Великой Отечественной войны и антикрестьянской политики. Колхозники не имели паспортов. Чтоб в гости съездить в другие области, и то надо было просить разрешения - справку от правления колхоза. Пустые трудодни, налоги, займы.
Во время войны мирились со всеми тяготами, да уж мочи не стало. Столько здоровых, сильных мужчин не вернулось в вятскую деревню! Либо погибли, либо подались туда, где жизнь кипела, где можно было хорошо зарабатывать и чувствовать себя хозяином судьбы.
Потянулась на сторону и молодежь. После службы в армии парни редко возвращались в колхоз: стройки, целина, необжитые районы Сибири, Севера манили романтикой, возможностью учиться дальше. И девчата не задерживались в деревне. Оставались только рано состарившиеся женщины да кое-кто из мужчин-фронтовиков - из тех, кто уже не мог угнаться за временем, не мог оставить родные места. И родители всеми силами старались способствовать своим детям обрести место в жизни.
А как жилось учителю в вятской глубинке? Решила воспользоваться копией письма И.П. Мерзлякова, которое он написал своему приятелю в апреле 1970 года.
"Работаю в деревне в однокомплектной школе (один учитель на всю школу) уже 13-й год. Из Нолинска уехал в августе 1957 года - после педучилища три года работал в школе глухонемых. Сначала школа была двухкомплектная, я сразу принял заведование. Только при мне сменилось пять учителей. Не потому, что со мной не сработались. Им просто не нравилось работать в такой глуши, за 40 километров от районного центра. А я сдюжил. Да мне и деваться было некуда. Здесь женился на простой деревенской девушке, она работала на ферме. Как поженились, устроил в школу техслужащей. Двое детей: сын в третьем классе, дочь - в первом.
За 13 лет переучил всех ребят из окрестных деревень. Теперь уже и учить некого. Нынче 13 учащихся в первом, втором, третьем классах. Четвертый класс отдал в ближайшую восьмилетнюю школу. Заведующий роно уговорил поработать еще год. Я прошусь поближе к центру, но… нет мест.
В трех классах будет всего семь учащихся. Школу прикроют. На учительскую работу в районе устроиться нет шансов. С новыми программами 9 учителей по району без работы остаются.
Мне хочется пожить получше в культурном отношении. Кино возят сюда в год два раза. Телевизоры "не тянут". Магазин за два километра, сельсовет - за шесть, ближайшая школа - за 7 км. Надоело ходить и ездить на собрания в такую даль. Думал устроиться на почту, да работу свою учительскую люблю. Но, видимо, придется бросить. Не пришлось получить высшее образование, о чем очень жалею.
Состарился не по годам. И жена прихварывает, надо бы жить поближе к больнице. У нас первый сын умер из-за того, что роддом находился за 15 км. Родила на дороге зимой ночью, и первенца не стало…...
Занимаюсь фотографией на "Фотокоре". Правда, редко. Нет времени. Получается неплохо. Скоро отпущу ребят на весенние каникулы. Лога уже налились водой. Ходить в школу будет невозможно. Живу при школе. Не в деревне, а близко. Река Вятка от школы в одном километре. Рука не позволяет заниматься рыбной ловлей, кроме удочки".
У И.П. Мерзлякова есть сын и три внука, дочь трагически погибла. Тяжела жизнь, а сердце не окаменело.
Две судьбы таких разных мальчишек. Одно время, один детдом, одно училище. И много общего у них в отношении к жизни, к труду, к нынешнему времени, такому непредсказуемому.
Валентина Стяжкина,
краевед, г. Нолинск.