45 фамилии на памятном знаке, посвященном памяти наших земляков-"чернобыльцев" и установленном в центральном сквере Нолинска. 45 фамилии - 45 человек, 45 судьбы, измененных в один страшный миг Чернобыльской трагедии.
26 апреля 1986 года взорвался мирный атом и стал угрозой жизни для всей европейской части континента. Спасти мир от ядерной чумы были призваны тысячи солдат-срочников и тридцатилетних отцов семейств - солдат запаса, надевших военные погоны. Из них 3600 человек были из Кировской области. Ликвидация последствий трагедии продолжалась еще несколько лет, и 45 наших земляка в разные годы приняли участие в этой благородной миссии.
Прошло более тридцати лет, и все меньше "ликвидаторов" приходят в памятный день 26 апреля к памятному знаку. Почти половины участников уже нет в живых, остальные имеют целый "букет" болезней, различные группы инвалидности. Вот оно - эхо Чернобыля…...
- Призвали меня в январе 1987 года, - вспоминает Сергей Иванович Боков, кавалер ордена "За заслугу перед Отечеством", проживающий в п. Красный Яр.
- Мне тогда было 35 лет, жена, два сына-дошкольника. Сказали, что поедем в Чернобыль, где была авария. Но насколько это опасно, мы, призывники запаса, не понимали (я не "химик", срочную в стройбате служил). Из нашего района было десять человек, двое - из Медведка (одного уже нет в живых). Я прошел две медкомиссии, признали, что годен.
- Привезли в г. Златоуст, он был перевалочной базой. Оттуда уже отправляли в г. Белая Церковь, потом - еще дальше, поставили палатки с печками внутри. Площадь с палатками огородили забором из колючей проволоки.
- Жили как будто в обычной военной части: в 6 утра подъем, оправка, завтрак, построение на плацу, отъезд на работу. Ездили не все: по очереди дежурили по кухне или в другом наряде по части. Остальные - в зону.
- Нас называли обезьянами. Из-за одежды: нам выдавали старое х/б, сапоги, лепесток на лицо - видок, конечно, неприглядный. Грузились на "чистые "Уралы", которые шли до "грязной" зоны, 30 км. Там пересаживались на "Зилы", "грязные", ехали до места дезактивации. Здесь организованно шли в коридоры подвалов. Подвалы после аварии были затоплены, потом воду откачали, и мы должны были верхний слой бетона скалывать и собирать на дезактивацию.
- Сначала в подвал входил командир отделения с дозиметром. Он замерял уровень радиации в помещении и высчитывал, сколько времени каждому можно находиться, чтобы за смену получить не более 1 рентген (за весь заезд не более 25 рентген) - такая была предельная доза облучения. Кстати, после нашего отъезда эту дозу уменьшили до 7 рентген за три месяца работы, видимо, получили более точные данные о воздействии радиации на человека.
- Обычно работали по 15 минут, потом выходили на отдых в "чистый" коридор. Возможно, он был менее зараженным, но ведь радиоактивная пыль попадала и в него, а мы курили и поэтому снимали маску-лепесток. Другим частям повезло больше - их увозили сразу после работы в зоне дезактивации. Ну, а наш командир дожидался сбора всей группы, чтобы ехать колонной. Показуха, конечно. Иногда, чтобы создать такую показуху, даже пустые машины гоняли туда-сюда. А люди получали дополнительные "рентгены"…...
- Дозу облучения считали примерно, так как был один дозиметр на всю смену. И здоровье наше особо никто не проверял. Приедем с работы - в горле першит. Дадут таблетку, а потом и они закончились . Кровь брали на анализ раз в две недели. Но что там показывал этот анализ, кто его знает…...
- В выходные кино привозили. А в футбол, в волейбол играть не разрешали - пыль поднимать нельзя, она радиоактивная. Даже дороги несколько раз в сутки поливали, чтоб не пылили.
- Я почувствовал, что здоровье стало хуже в первый же год после приезда из Чернобыля. Пошел на охоту. Раньше мог сколько угодно по лесу бегать - и ничего. А в этот раз быстро устал, и так ноги заболели, хоть плачь. Вот тогда подумал: 35 лет мне, а я уже не охотник.
В разговор вступает Надежда Николаевна, жена Сергея Ивановича:
- Приехал он 9 мая. Мы с сыновьями сидели недалеко от дома у костерка. Ребята первые увидели, что к дому солдат подошел. Один говорит, может папка, а другой не верит. И, правда, он. На первый взгляд показалось, что даже потолстел, поправился. Тогда еще не знали, что не к здоровью эта полнота. После праздников на работу снова вышел, сварщиком в ПМК "Сельхозмонтажкомплект". Работал 13 лет. Здоровье все хуже. Вышел на пенсию. На лекарства стало уходить полпенсии. А группу инвалидности не дают, говорят - не положено. Только когда потерял зрение на 90 % - дали третью группу.
- Когда корочки "ликвидатора" выдавали, были хорошие льготы (проезд и электичество - 50 %, много других льгот), - вновь рассказывает Сергей Иванович, - а потом все заменили небольшой выплатой. Пытались собрать документы на медкомиссию, что из-за участия в ликвидации пошатнулось здоровье, но не смогли. Так теперь, видимо, и будем доживать, сколько кому отпущено. Ведь программа поддержки "чернобыльцев" была рассчитана на 15 лет, а мы уже тридцать живем…...
Вспоминает житель д. Боровляна, кавалер "Ордена мужества" Виктор Семенович Пушкарев, принимавший участие в ликвидации последствий Чернобыльской аварии в тот же срок, что и С.И. Боков, но в другом отряде:
- У меня тогда сыну только полгода исполнилось, а мне - 31 год. Пришла повестка. Сказали, что в Чернобыль, согласия не спрашивали. По здоровью подходишь, значит - годен. Через Златоуст везли в Белую Церковь, потом дальше. Жили в поле, в палатках. На работу ездили в "грязную" зону. Кормили очень хорошо. Кто был позднее нас, в 1988-1989 годах, рассказывали, что с питанием стало плохо.
- Через год после аварии местные жители начали возвращаться в свои деревни. Жаловались, что мародеры повыносили и попродавали из домов телевизоры, холодильники, другую бытовую технику. Конечно, она тоже "лучила", но кто это проверял, и где теперь эти мародеры? Открывались магазины, ФАПы - раз люди вернулись, значит, их надо кормить, лечить, обслуживать. Радиация, она ведь не пахнет, ее не видно, поэтому кажется, что опасности нет.
- Вернулся домой, вышел на работу. 35 лет отработал в колхозе, в основном, в лесу на трелевке. Все руки повытянул тракторными рычагами, грыжу позвонковую нажил. Теперь на пенсии. С женой Ольгой Алексеевной всю жизнь держим скот. Корову, правда, убрали, но телята, овечки, куры, кролики на нашем попечении. А как без скотинки в деревне жить?
- Здоровье, конечно, напоминает о себе. Вот на днях вместе в Сергеем Ивановичем Боковым в онкодиспансер на проверку едем, нужно специалистам показаться. Хотелось бы внуков понянчить, пожить еще...