Нет больше горя, чем смерть жены, хозяйки в доме, да еще такой умелой и разумной, как моя Поля, - горестно думал Кирилл, неподвижно сидевший у гроба своей скоропостижно скончавшейся жены. Глядя на ее бледное неподвижное лицо, он вспоминал счастливые моменты их совместной жизни.
Пелагея была второй его женой, она пришла в его дом после пятилетнего его, Кирилла, вдовства, на больших уже ребят - 17-летнего Дмитрия и 15-летнего Василия. Пришла, осветила как ясно солнышко их неприглядное мужицкое жилище, отмыла и отскребла половицы в избе, обиходила скотину, накормила мальчишек и одичавшего от одиночества и тоски мужика. А когда побелила печь, постелила принесенные с собой половички, повесила на окна вырезанные из газет шторки - улыбнулась изба, заулыбались недоверчиво глядящие на мачеху пасынки, засмеялся счастливый Кирилл, постепенно оттаивая и просыпаясь для дальнейшей жизни.
Веселая, работящая, умелая, неунывающая. На все у нее хватало времени и сил, смекалки и мудрости. Все могла: и скотину вылечить, и рукодельничать, и с соседями уживалась. Сам Кирилл был известен в округе как умелый лапотных дел мастер. Всякие лапти сплести мог - и для мужика здорового, и для маленького пацанчика, только что ходить начинающего. Парни лыко рвали, отец плел, а Пелагея, жена его, на базар ходила деревянную обувку продавать, так расхвалит, что из рук рвут. Вот и денежка, которая в крестьянстве редко бывала. Она и свой товар сбывала. Умела она сушки заварные делать, легкие и вкусные. Тоже влет расходились. Мальчишек приодели, не только в домотканом ходили, и в рубашках ситцевых. И сапожнешки справили крепкие, и парням, и Кириллу.
И все бы хорошо, да начала Полюшка прихварывать. То ли прошлась босиком по холодной росе, то ли водицы студеной хватила на сенокосе. Сгорела, как свечушка, за две недели.
Скрипнула дверь. К Кириллу подошел сын Иван, положил отцу руки на плечи, заплакал, глядя на мамкино лицо. Опять вспомнилось Кириллу: как родился Ванюшка, как рос, любимый и обожаемый родителями и братьями. Черноглазый, круглолицый, бойкий. Мать Пелагея как-то пошла на базар продавать свои сушки-постряпушки, да встретила учительницу Ванькину, спросила про успехи (кстати, весьма скромные), а потом взяла и насыпала прямо в подол парадной юбки учительши целую гору румяных сушек. Учительница оторопела, а Поля смеется: Учи моего сына, да строжи его сильнее. Вспомнил Кирилл и про пожар пятилетней давности. Горел домишко его, пылал почти до крыши, а Ванька возьми да и прыгни в самое пекло, выскакивает и подушку свою прижимает к груди, самое ценное для себя ухватил. Испуганная мать прижимает его к себе, а сама вся уревелась. А вот на свадьбу как-то пошли, все пляшут под гармошку, и Ванька тут же топчется рядом с матерью. Как во сне жизнь счастливая пролетела, мне не живать больше так, и Ваньке без матери будет несладко. Эх, лучше бы еще раз обгореть, чем овдоветь;, - такие шли нерадостные думы мужицкие.
Жизнь показала, насколько прав был Кирилл Алексеевич. Сам-то он потужил-потужил, да снова женился. Второй такой Пелагеи он, конечно, не нашел, однако в одиночестве не жил. Забегая вперед, надо сказать, что женился Кирилл еще 4 раза, а шестая его жена была замужем за ним за двенадцатым. С ней он и дожил до смерти, хотя и бабенка была никудышная - ни прибраться, ни щи сварить, однако Кириллу выбирать уже не приходилось;...
А Иванушке совсем худо пришлось. Жизнь его пошла по пословице: Бедному Ванюшке - все одни камушки. Отец, занятый устройством своей жизни, на сына внимания не обращал. Женам его пасынок был помехой, а старшие братья уже своими семьями жили. Митрий уже давно в большой город уехал, а Василий жил неподалеку, там и спасался Иванушка. У брата его помоют, накормят, вещи постирают. Однако мешаться часто в чужой семье тоже ни к чему. Помогала парню ранняя его возмужалость.
Иван рос парнем красивым, крепкого телосложения, бойким и обходительным. Выглядел он в свои 16 лет восемнадцатилетним. Черные глаза, шапка густых черных волос, природное обаяние, простота и сердечность - все эти качества, доставшиеся по наследству от матери, делали его неотразимым в глазах женского пола. Немало женщин, глядя на него на похоронах, тогда еще на двенадцатилетнего сироту, судачили: Вот девичья-то присуха растет!
В деревнях нравы простые, молодых вдовушек в деревне немало было. Позовет иная молодуха красивого и могутного парня работу по дому сделать - сено ли сметать, дрова из лесу привезти, а сама старается приголубить молодца. Поначалу, конечно, в бане вымоет, накормит вкусно и сытно, а потом уже своим ласками одарит, и сама себя потешит. Так что мягкая постель и вкусная еда Ивану были не в диковинку. В свои 16-17 лет Иваном многое было понято по женской части. Хитер был и изворотлив - никого не обижал, да ничего и не обещал.
А жизнь шла. Школу Иван закончил, особенно не надсажался, над уроками не корпел, однако исправно из класса в класс переходил, хотя и на одних трояках, но по физкультуре всегда имел пятерку, ловок был и силен. По совету учительницы поехал в Киров, поступил там в физкультурно-педагогическое училище, проучился два года. Когда начал учиться на последнем, третьем курсе - ввели плату за обучение. А какие в деревне деньги? Пришлось уходить из училища. Областным комитетом физкультуры и спорта направлен был в свой район на должность инспектора физкультуры райисполкома. Было тогда Ивану 21 год.
Образование 10 классов, 2 года училища, неплохие организаторские способности, умение ладить с людьми - все эти качества определили в дальнейшем работу Ивана на руководящих должностях. Когда началась война, Ивану исполнилось 20 лет. Но в армию его взяли не сразу. Какое-то время он поработал еще председателем сельского совета в одном из сел своего района.
В армию был мобилизован в январе 1943 года в возрасте 22 лет. До призыва в армию времени зря не терял - девушки его любили, ухаживать он умел, короче, двух-трех молодиц он всегда имел в запасе. Своим обаянием он пользовался на всю катушку - улыбнется, сделает комплимент, нежно прикоснется к плечу...; Коллекция фотокарточек влюбленных девушек росла непрерывно, а трое самых близких твердо обещали его ждать с войны. Жалко что ли слов обнадеживающих да нежных, может быть, еще и погибну, - думал Иван.
В армии был направлен вначале в запасной минометный батальон, прошел там двухнедельную подготовку. Учиться долго было некогда, война была в разгаре. Сразу после учебы был отправлен на фронт в составе особого отдельного минометного полка, резерва главнокомандующего. Имея образование и будучи членом партии, исполнял также обязанности политрука. Тяжелые бои, полевые условия не были тягостны для вятского крестьянского парня, ведь жизнь никогда не баловала его. Напротив, нашел он здесь преданных друзей, военное братство, похожее на семью. Судьба оберегала его. После многих тяжелых боев он оплакивал своих боевых друзей, а сам не имел ни царапины. Ровно через год после приезда на фронт при взятии города Новгорода он был тяжело ранен.
После лечения в госпитале был отправлен домой на долечивание. Но сидеть дома ему не дали. В конце апреля приехал он домой, а 4 мая его снова назначили на работу председателем сельсовета. Кроме ранения, после которого Иван начал хромать, подволакивая левую ногу, молодой парень стал ощущать, что стало подводить сердце. То давит в грудине с левой стороны, то левая рука онемеет. Невдомек ему было, что виноват в этом он был сам. Дело в том, что очень уж переживал юноша, что не удалось закончить физкультурное училище. Он начал тренироваться сам. Делал длительную силовую зарядку, поднимал пудовые гири. Конечно, никакого инструктора не было, подсказать разумную нагрузку ему было некому. Военные испытания добавили и стрессов, и физических нагрузок. Комиссия обнаружила у Ивана серьезную болезнь - порок сердца. Поэтому признан был Иван годным к нестроевой службе, но снова был мобилизован в армию уже в качестве старшего писаря, где и встретил День Победы. Служил еще до сентября, потому что в штабе работы было еще много.
Приехал домой, в родную деревню, а как жить дальше - не знает. Работу дали, конечно, снова определили на должность председателя сельсовета, опыт уже был. Девушки около него роем вились, но не чувствовал Иван духовного родства ни с одной, а жизнь пора было налаживать по-настоящему. Проще говоря, жениться надо стало, да на такой, которая сумела бы его избалованную натуру обуздать.
Случай вскоре представился. Пошел Иван в кино в соседнее село. Девушки, как обычно, каждый взгляд его ловили. А вот не все, одна даже не взглянула на бравого парня. Роста невысокого, однако красивая - огромные глаза голубые, коса короной на гордо посаженной голове. Задело Ивана это невнимание, купил он билеты ей и ее подруге, сел рядом с ними. Девушка посмотрела на него наконец, но с досадой, как на помеху какую-то. Начали знакомиться. Полина, - назвала себя соседка. Это же имя матери моей, да она и на маму мою похожа! Обязательно женюсь на ней! - твердо решил Иван.
Девушка жила с родителями в селе, в котором работал Иван председателем сельсовета. Пришел свататься. Не сразу согласилась Полина идти за него, да и родители его были против, что еще больше раззадорило жениха. В конечном счете, согласилась Полина. Просто это могло спасти девушку от ненавистного брака с парнем, которого ей нашел отец. Самой же невесте все равно, за кого идти было - любимого ее на войне убили.
Начали семейную жизнь с того, что в печке сожгли коллекцию девичьих карточек бывших зазноб Ванюши и письма с фронта Полюшкиного жениха. Так легче новую жизнь начинать! - твердо сказал молодожен. Сказать-то сказал, да характер свой переменить не смог. Никому не отказывал в своей ласке, а женщины по-прежнему как мухи около него вились. Да и много их было после войны, одиноких, а мужиков мало было. Сам он такие случайные связи за измену не считал. Молодая жена знала о похождениях мужа, добрые люди рассказывали, как-то даже две молодушки на дом пришли к Полине, сообщили, что отберут у нее мужа. Берите, - засмеялась женщина, если сумеете. Тогда у нее уже дочка подрастала. Рад был Иван ребенку. Взял на руки, взглянул в черные, как у него, детские глазенки. Никогда не думал, что семья у меня будет и ребенок, - прослезился он.
Хорошим хозяином оказался Иван, крестьянская практическая жилка у него всегда была. Деньги всегда в дело пускал, домашние были сыты-одеты, по хозяйству все делать умел, помогал жене и за детьми смотреть, и скотину кормить, и еду приготовить. Жаль, редко дома бывал, часто по командировкам мотался. А там и выпивки, и женщины. На одном месте семья жила помалу. Только привыкнет Поля к новому месту жительства, работать начнет, няньку для детей найдут - получает муж новое назначение. Должности разные - то председатель колхоза, то председатель заготконторы, то директор сберкассы...; Везде справлялся молодой коммунист, а как только наладит работу - перекидывают на новое место. И гулянки мужа надоели Полине. Много раз даже пытались извести женщину по заказам любовниц мужа разные старухи-шептухи, несколько раз даже при смерти была молодая женщина. Сыночка схоронила трехмесячного - от переживания во время беременности родился он с пороком сердца, синий, дышал тяжело. Хотела к родителям вернуться - отец и слушать не захотел: Пошла против воли моей - живи как хочешь. А мать сказала: Он деньги зарабатывает, не обижает, помогает, а что погуливает - так какой мужик на чужом поле не посеет! Видит женщина - на родителей надеяться нечего. Пошла в райком партии, к секретарю райкома. Все рассказала. И что обнищали они, переезжая с места на место, и что гуляет, и что здоровье у Ивана сдавать стало. Обещали помочь.
Вскоре получил Иван новое назначение - директором маслозавода в то село, где Иван и Полина когда-то познакомились. Купили дом. Чтобы сделать это - продали все, что у них ценного было, да еще и назанимали. Все-таки дом свой, начали обживаться. Полина постоянную работу нашла, детей в садик определили, старшая дочка пошла в школу.
Но дальнейшая жизнь показала, что рано Поля обрадовалась. Очередной приступ свалил Ивана, он лег в больницу. Врачи признали у молодого мужчины уже два порока сердца, а потом его и парализовало. Женщина вертелась как белка в колесе. Работа, дети, хозяйство. Стирала и мыла полы по ночам - днем некогда было. Мужа увезли в Киров, вызывали вертолет. Но женщина надеялась и ждала. Как же жить без надежды? Привезли все-таки Ивана, поставили на ноги. Вывели на группу. Приехал он слабым телом, но сильным духом.
Долгие месяцы, лежа на больничной койке, глядя в потолок, анализировал Иван всю свою жизнь: Неправильно я жил, жену обижал, на других менял, на тех, кто и пальца ее не стоили...; Если я только выживу, всю свою душу, сердце свое больное отдам семье. До самой моей смерти, может, успею еще вину свою загладить;...
Совсем немного осталось жить Ивану. Он чувствовал, что уходят силы, учащаются приступы. Старался найти себе работу по силам, и чтобы мысли не одолевали. Пчел завел, сад разбил, фотографией занялся. Все получилось. И мед на столе, и варенье из смородины, малины и крыжовника, и множество фотографий дорогой жены своей и детей. Четверо детишек подрастало, три дочки и сын единственный. Двух сыночков схоронили. Второй от менингита умер, большой уже был, трех лет, не сберегла нянька. Иван тоже себя винил в его смерти;.
Старшая дочь уже педучилище заканчивала, когда Иван снова в больницу попал. Чувствовал, что заканчиваются годы жизни, данные Богом. Снова, глядя в потолок, перелистывал в уме страницы жизни своей. Детство без матери, годы юности, война, партийная работа на износ...; Приступы участились, редкая ночь обходилась без кислородной подушки, ноги в сплошном отеке. Как-то пришли к нему в палату все четверо детей, жена. Старшей 18, второй дочке - 12, сыну - 10, младшей девочке - только 5. Не успел, - билась мысль, - сам виноват, что не успел поставить на ноги, не увижу их взрослыми, внуков не увижу;... А по ту сторону земной черты виделось ему родное материно лицо. Мама протягивала к нему руки и звала к себе. Показалось ему, сорокатрехлетнему мужчине, что маленьким мальчиком бежит он по свежескошенному лугу навстречу матери, она берет его за руку, и они вместе идут туда, где синеет огромное небо. Яркую жизнь прожил, да сгорел быстро, потому что себя ни в чем не жалел, - говорили люди на его похоронах.
Вера БОГАТЫРЕВА.
* * *