Про зайцев
Все-таки выплыл
Первая пороша – для охотника праздник. Выйди за околицу и на коленкоровой свежести снегу читай "лесную книгу"…...
Вот стежка заячьих следов. Неторопливо бреду по ней. Она вывела на берег еще не замерзшей, пугающей свинцовой серостью, реки. Однако заводь, где течения нет, прихватило первым ледком. Чтоб не обходить не так уж длинный, всего-то с беговую дорожку стадиона, залив, косой решил "срезать" это расстояние. Потоптавшись у берега и, видимо, убедившись в прочности льда, заяц поскакал вперед. По следу видно, что он не дошел до противоположного берега всего десяток-полтора метров и обломился. Беда с ним приключилась, наверное, еще поутру. О чем можно было судить по уже смерзшимся льдинкам, наломанным, когда бедолага отчаянно барахтался в ледяной ловушке. Хотя и считают, что зайцы не умеют плавать (вспомните стихи про деда Мазая), но пострадавший все-таки не утонул. Ломая впереди себя лед, заяц пробился к берегу. Выбравшись на безопасное место, задал такого стрекача, что прыжки, как я потом примерил, были в несколько моих шагов.
Вот так косоглазый поплатился за свою лень обойти препятствие. А может быть, его потянуло попробовать первый ледок, словно мальчишку-озорника? Только вот не учел, что у противоположного берега, продуваемого ветром, водную рябь схватило ледком позднее, и он оказался всего стекольной толщины.
Чего зайца-то корить? Разве подобная оплошность не случается и с нами?
Хитрован
Гончак поднял зайца с лежки в кустах почти у околицы деревни. Вижу, как белый комочек покатился в ближайший лесок. Заметив добычу, туда с неистовым лаем рванулся кобель.
Я затаился у изгороди, примыкающей к крайней избе. Был уверен, что заяц, дав круг, пойдет именно здесь. Другого пути ему не было – не бежать же по людной деревне.
Петлял беляк по лесу недолго. Вскоре гон послышался уже в поле. Ну, думаю, вот-вот косой выскочит на меня. Жду. Вдруг слышу в деревне куриный переполох. Затем, через минуту-две, крик: "Ну, не собака, а дьявол! Откуда ты тут взялся-то?"
Вижу, как из ворот ограды, избы две от меня, выскочил мой Подавай и, взяв след, с лаем побежал в сторону, где прежде была лежка зайца (обычно они возвращаются на прежнее место).
Иду выяснять причину переполоха. По словам хозяйки, задняя и передняя двери ограды были растворены. Она же, насыпав курам зерна, ушла в избу. Заслышав кудахтанье, выбежала на крыльцо. Только шагнула со ступеньки на землю, как тут ее чуть не сбила с ног желтая большая собака.
Оказывается, заяц, заметив меня, либо предполагая, где его ждет опасность, решился отчаянно схитрить. Поскольку между домов везде заборы, то единственное место, где можно было проскочить, это через раскрытые двери ограды.
"Вот так профессор! Ну, разве можно стрелять по такому хитрецу", – решил я и пошел звать с гона собаку. В этом месте, чтоб не тревожить зайчишку, я больше не охотился. Пусть радуется жизни и плодит таких же, как сам, хитрованов.
Альпинист поневоле
Бреду с охоты. Осталось подняться в гору, и был бы дома. Однако заметив заячьи следы, ведущие в овраг, не удержался от соблазна, чтоб проучить ушастого. Овраг этот был очень глубокий и обрывистый. В дальнем конце его от весенних водополий тоже образовалась отвесная стенка, и выхода тут не было. Так что забежавший сюда заяц, не предполагая того, оказался в каменном мешке.
Думаю, дай-ка проверю, как поведет себя косой в западне. Иду по оврагу, и вот в нескольких шагах от меня с лежки из вырытой в снегу норы стремительно выскочил русак. Побежал вперед, а там – глухая стенка. Тогда он со всей прыти попытался забраться по боковому обрыву. Был уже у вершины, да наметенный пургой язычок снега обломился, и заяц грохнулся к моим ногам. Не стреляю! Он рванул на второй заход. И хотя тут почти отвесный обрыв, отчаянно цепляясь когтями за отвердевший приплавленный солнцем снег, выскочил наверх.
"Вот это альпинист!" – удивился я и крикнул вслед: " Альпинист-то отличный, но соображай, куда можно ходить, а куда нельзя!"
Застрял в рогульке
Из скрадка наблюдаю за подсадной уткой. Жду, когда на ее зов прилетит селезень и с шарканьем шмякнется рядом. Пока же наслаждаюсь прелестями просыпающегося утра. Ни ветерка. На весенних луговых разливах и оголенных от листвы перелесках слышимость намного лучше, чем в любое другое время года. Вот где-то вдали застрекотали сороки, а затем раздался душераздирающий пронзительный детский крик.
"Откуда тут взяться ребенку, если на десятки километров только вода да лес?" – мелькнула мысль.
Прихватив ружье, спешу туда. Над березовым редколесьем заметил двух сорок, суетливо толкущихся в воздухе. Высмотрев что-то внизу, они пикировали туда. Вот тогда и раздавался услышанный мною еще в шалаше детский крик.
Вот так чудо! Оказывается, в развилке хворостины, что в куче березовых веток, шеей застрял зайчонок. Бедолаге бы только сдать назад, чтоб высвободиться, а он рвался вперед, тем самым усугубляя свое положение. Тут его, барахтающегося, и высмотрели сороки. Разбойницы до моего подхода уже успели раскровенить зайчишке головку, но он еще был жив.
Убедившись, что добыча им больше не доступна, сороки улетели. Высвободив пленника из рогульки, я тут же отпустил его и, отойдя в сторонку, стал наблюдать, что будет. Из ближайшего куста к малышке подскакал заяц или, вернее всего, зайчиха. Поскольку она была рядом с местом происшествия, то, вероятно, пока я при подходе не спугнул, мамаша, поспешившая на выручку, пыталась отпугивать птиц.
Подумалось: "А ведь у людей-то бывает и по-иному".