Как-то довелось мне отдыхать на юге. Было это довольно давно, но встреча, которая произошла в поезде, когда возвращалась я домой, перефразируя поэта, "на милый север с южной стороны", врезалась в память, и лицо моей случайной попутчицы до сих пор стоит перед глазами.
Работала я в то время учителем русского языка и литературы, тексты литературных программных произведений знала почти наизусть. Позволю себе цитату из рассказа А. Толстого "Судьба человека": "Я заглянул в глаза своего случайного собеседника, и мне стало что-то не по себе. Глаза были наполнены такой неизбывной тоской, как будто присыпанные пеплом, в них невозможно было смотреть…...…".
Когда я зашла в вагон и села на свое место у окна на нижнюю полку, то не обратила никакого внимания на женщину, уже находящуюся в купе. Она неподвижно сидела у окна, внимательно глядя в окно, хотя ничего примечательного там не происходило. Она тихо поприветствовала меня каким-то безжизненным голосом и снова уставилась в какой-то предмет за окном. Я взглянула на нее и увидела, что она никуда не смотрит, взгляд ее был устремлен в себя. И глаза у нее были такие, как я описала выше. Видимо, какое-то горе у нее, мелькнула мысль. А потом еще: "А она нормальная?"
Заказали чай. Две молодые девушки спустились с верхних полок, выпили чаю, снова спать легли. За окном сгущались сумерки. Стали собираться ко сну и мы. Моя странная соседка по купе двигалась как бы автоматически, голос спокойный, даже слишком, лишенный всяких эмоций. Одежда на ней вся черная. Сняла черную косынку – голова седая, вся, сплошь, ни одного черного волоса. Однако волосы густые, стрижка красивая. Стали ложиться спать – поразило, что и белье на ней все черного цвета...…
В полном молчании легли, не спалось, хотя ритмичное постукивание колес вагона вроде бы располагало ко сну. Напряжение, которое исходило от женщины, не давало уснуть.
Вдруг женщина заговорила. Она ведь, конечно, заметила и взгляды мои, и немой вопрос, может, самой уже стало невозможно молчать.
Обычно больше откровенничают со случайными знакомыми, зная, что после расставания никогда не встретишь своего собеседника. Зная это, не выбираешь слова, не стараешься обелить свои проступки. У этой женщины, которая назвалась Кларой, не было проступков, не было вины ни перед кем, а только большое нескончаемое горе. Беленькие полоски в полосатой жизни тоненькие, а черные – широкие.
Родилась Клара в интернациональной семье, у грузинки матери и русского отца. С детства хорошо знала оба языка – и грузинский, и русский. Однако в детский сад грузинский ходила и школу грузинскую закончила, хотя выбор был. Родилась до войны. Когда отец на фронт ушел, ей 4 годика было. Прошел ее русский отец всю войну, до Берлина дошел. После Дня Победы на родине своей побывал, в Курской области. Не отпускали его родные, женщины находились – после войны много вдов было. Вернулся, не мог свою грузинскую жену Тинатин забыть, и Грузия его второй родиной стала. Родились еще две дочери, сестры Клары. Она вынянчила их, а профессии никакой не получила – не до себя было. После школы пошла работать в ресторан, вначале официанткой, потом, когда замуж вышла, в посудомойки перешла. Работа полегче, да и посетители меньше пристают. Муж ревнивый, грузин. Веселый был и работящий, однако женщин любил. В их среде "ходить налево" большим грехом не считалось, лишь бы семья обеспечена была. Кларин русский отец никогда от матери не гулял, любил и заботился о жене и детях, поэтому терпеть похождения мужа было, порой, невыносимо. Трое детей уже было, четвертым беременна Клара ходила. В это время увлекся ее муж русской девушкой, лет на 15 моложе его. Совсем стыд потерял, даже в ресторан водил, в котором Клара работала. Сил терпеть уже не было. Круто поговорила с мужем, собрала вещи. Он только посмеялся – куда, мол, ты с четверыми, кому нужна? Собрался и уехал с девицей этой в Москву, Клара развод ему дала, муж ее женился на девице той и в Москве жить остался. Поначалу посылал какие-то деньги на детей, потом перестал. Родилась девочка. Теперь у Клары было четверо – две дочери и два сына. Все свои силы и жизнь посвятила она ненаглядным детям своим. Материально жилось неплохо. Зарплата небольшая у посудомойки, но чаевые клиенты оставляли щедрые, а их полагалось делить на всех. Еще сестрам своим помогала деньгами. Все бы, казалось, хорошо, а тут война – грузино-абхазский конфликт. Пришлось собраться и всей семьей уезжать из зоны военных действий.
А ехать-то и некуда, никакой родни в России не было, мать и отец к тому времени умерли. Сыновья в Грузии остались, а Клара с двумя дочерьми, зятем и внуком поехали в Москву. Там остановиться негде было, кроме бывшего мужа. Жили какое-то время у него, причем молодая жена даже ревновать начала, настолько уважительно относился мужчина к бывшей жене. Постарались поскорее найти съемную квартиру, как-то устроились. Младшая вскоре вышла замуж, нашелся в Москве и для нее грузин. Старшая тоже как-то устроилась, муж нашел работу, родился второй ребенок. Одно плохо – нет московской прописки, приходилось часто менять съемные квартиры. Душа только болела за сыновей, оставшихся на родине.
Сердце матери – вещун, не зря болит. Известие тревожное с родины – старший сын при смерти. Тяжелое ранение, кровопотеря...… Успела доехать, проститься, положить голову на колени, заглянуть в родные глаза. Не успела осушить глаза от потери: новое несчастье – потерялся младшенький. Долго искали – нашелся в быстрой горной речке с камнем на шее. Молоденький совсем был, даже жениться не успел, кому дорогу перешел – никто не объяснил бедной матери. Пока ехала – похоронили, не успела Клара даже попрощаться с кровиночкой. Только на могилке побывала, повстречалась с важными людьми, постаралась узнать, в чем причина гибели ее мальчика. Никто ничего не объяснил, только глаза отводят. Сейчас вот едет в Москву, а в глазах могилка сына и фотография на памятнике. Комок в горле, а слез нет…...
Клара закончила свой рассказ, посмотрела на меня уже живым, не безразличным взглядом, на глазах ее появились слезы. Я вышла из купе, долго стояла в коридоре. Когда пришла, увидела, что Клара спит (по ее словам, она уже неделю уснуть не могла), все еще всхлипывая во сне.
Пришла пора прощаться. Слушая слова благодарности, я недоумевала: "Что я сделала, только выслушала…"... Обменялись адресами, хотя я не верила, что наше знакомство продолжится.
Мы поддерживаем связь уже много лет. Вначале переписывались, потом стали перезваниваться. Едва у Клары немного зарубцевалась боль от утраты сыновей, начались проблемы у старшей дочери. После рождения второго ребенка тяжело заболела, открылся туберкулез, муж нашел другую женщину. Поехала женщина домой, к южному солнцу. Дети с ней, а работать сама не может. К тому времени младшая дочь и ее муж открыли свой цветочный магазин, и Клара стала торговать цветами из их магазина в подземных переходах и метро. Деньги посылала на содержание старшей и ее детей. Со временем все наладилось. У младшей родились дети, Клара помогает их нянчить, торгует цветами реже, старшая дочь начала работать, здоровье ее немного поправилось. Живет по-прежнему проблемами детей и внуков. Старается никому не показывать, какая нескончаемая боль живет в ее сердце. Каждое лето ездит на родину. Побывает на могилах сыновей, поговорит с ними, как будто повидается... Помогает жене старшего сына, встречается с ней и внучкой.
Вот идет она по улице, седая, высокая, в черной одежде...… Смотрят люди ей вслед, чувствуют, что тут горе. А кто в глаза заглянет – не понимают, откуда такой светлый взгляд и славная улыбка…. Просто эта мудрая женщина знает одну народную мудрость: "Жизнь идет, мертвым – память, а живым – живое".
Вера БОГАТЫРЕВА,
наш корр.