Когда читаешь страницы истории, стараешься запомнить факты, представить события многолетней давности, не подозревая порой, что участники далеких событий жили совсем рядом…
Недавно, листая один семейный альбом, увидела старинные фотографии. На нескольких из них повторяется одно и то же мужское лицо, причем в двух случаях - в военной форме. Хозяин альбома, Леонид Ефимович Мельчаков, пояснил, что это его родственник, дядя матери - Ефим Сафанеевич Мельчаков. Военная форма мужчины указывает, что на фотографии - участник I Мировой войны. Я попросила рассказать о нем и поняла, что речь идет о сильной личности с интересной и сложной судьбой.
Родился Ефим Сафанеевич в деревне Шабалята примерно в 1890-м году. В семье было пятеро детей - он стал вторым после сестры Ольги, после него родились два брата, Яков и Афанасий. Когда старшей Ольге исполнилось всего 14 лет, дети осиротели - родители в один год умерли от испанки. Болел и брат Яков. Выжил, но на всю жизнь остался глухонемым.
Земли у сирот было достаточно - надел давали на лицо мужского пола. Сами дети по малолетству обрабатывать землю не могли, отдавали в аренду - тем и кормились. И все равно было голодно.
Ольга нашла выход. Младшего отдали в "дети" зажиточной бездетной семье, а Ефима - купцу на выучку в богатую деревню Емаевщина. Купец был человеком толковым. Он научил Ефима грамоте, ремеслу - плотницкому и мебельщика-краснодеревщика. Конечно, не сразу купец стал обучать его. Вначале Ефим помогал в его торговых делах - ездил за товаром, грузил, разгружал. Сильный был - стакилограммовые бочки носил играючи.
А потом пришло тяжелое время - началась война. Ефима призвали. Попал он на австрийский южный фронт. Участвовал в прорыве генерала Брусилова. Позднее, рассказывая землякам о сражениях, в которых участвовал, много хорошего о генерале говорил. Жалел солдат Брусилов: прежде чем вводить их в военную операцию, старался все рассчитать, чтобы жертв напрасных не было. Часто вспоминал Ефим своего друга, украинца по национальности. Сам Ефим был рослым и сильным, но тот был еще выше, росту около двух метров. Сражались рядом, плечом к плечу. Особенно держались друг друга в штыковых атаках, постоянно приходя на выручку. Благодаря поддержке фронтового друга, считал Ефим, он и вернулся живым и невредимым. О том, что воевал Ефим достойно, говорят его награды - он был полным Георгиевским кавалером. Причем, Ефим Мельчаков рассказывал землякам, что третий Георгиевский крест вручала ему в Петербурге сама императрица.
Вернулся солдат с войны в деревню. Теперь он уже не был бедняком-сиротой. Он стал бравым, сильным парнем, который и грамотой владеет, и ремесло в руках имеет - умение столяра-краснодеревщика ценилось дорого. Жених был завидный, потому в холостяках не задержался, взял девушку из хорошей семьи, с деревни Мезень, Евдокией звали. Построился, хозяйство имел справное, крепкое. Была еще и мастерская, подмога большая в хозяйстве. Стояли там у него станки, на которых точил прялки, веретена, шкатулки...
Первым помощником в мастерской был ему сын Михаил. Народились в семье и дочери, было их четверо - Анна, Лида, Лиза и Настя. Забегая вперед, о сыне стоит сказать, что был он в колхозе первым трактористом, передовиком. Но в начале Отечественной войны был призван, служил связистом и погиб на фронте.
Ефим Сафанеевич всю жизнь прожил в родной деревне Шабалята. В 30-е годы, в период становления колхоза "Двигатель", был хорошим трудолюбивым работником. Однако его крепкое хозяйство и мастерская вызывали зависть. Раскулачили бы, но сиротское положение и боевое прошлое как-то хранили. И все-таки завистники его подставили.
Работал он на мельнице. Во время налетной ревизии выявили нехватку пяти мешков овса. Хотел восполнить недостачу - зерно дома было, да не позволили. Судили, дали пять лет лагерей - по году за мешок. Пока отбывал срок, работал на строительстве канала "Москва - Волга". Было тяжело, да и возраст давал о себе знать. И вновь его спасло ремесло: стал делать тачки для перевозки земли. Начал с того, что усовершенствовал свою. Начальство заметило, его перевели на столярные работы. Домой вернулся перед самой Великой Отечественной войной, в 40-м году.
Не озлобился, не сломался, снова пришел в колхоз. Столярные тонкие работы, однако, делать уже не мог - навык потерял. Однако топором владел умело и вместе с братом Яковом строил фермы в колхозе.
Зимами, когда в колхозе было делать нечего, ходил с братом на отхожий промысел, бывал на юге, где местные с деревом работать не умели. Рассказывал, что строил даже в Грузии, Тифлисе. Брал за работу золотом и платиной, чтобы домой легче было заработанное донести. За возведенные им хорошие строения платили щедро. Рассказывал, чтобы монеты не украли, хранил их в тайнике. Как-то сделал схорон в большом рубанке-фуганке, бросал его где попало, не берег, а люди, нечистые на руку, так и не могли понять, где тайник.
Ходили на заработки и в другие места, даже в Сибирь. Как-то ушли, а вовремя не вернулись. Сестра Ольга заволновалась: весна подходит, а мужиков нет. Кто сеять будет? Снарядилась в дальнюю дорогу - пошла в Сибирь, братьев искать. Интуиция направила ее в уржумскую сторону. Надо же так случиться - встретилась с братьями в Шурме. Немного, да и обошлись бы. Смеялись потом: где бы она в Сибири мужиков искать стала?
Был в жизни Ефима и такой эпизод. Работал он плотником в здании бывшего духовного училища г. Нолинска. Перед самым нападением банды Степанова на большевистский штаб под командованием комиссара Вихарева поспешил Ефим уйти домой. Какое-то шестое чувство подсказало, что ему грозит смертельная опасность. Ушел перед самым штурмом здания. Брел по полям, звериным тропам, домой добрался дня через три. "Чувствовал, - пояснял потом в семье, - войной запахло. А я уже навоевался на фронте досыта".
До самых преклонных лет не потерял Ефим богатырской силы. Поехал как-то за дровами. Разрешали тогда только сушняк вырубать. Срубил дерево. Оказалось такое корявое и увесистое, что лошадка не могла вывезти, да и ехать надо было в гору. Два подростка были с ним - неважные помощники. Тут он и говорит: "А ну-ка, ребятки, помогите на спину поудобнее взвалить". Помогли кой-как, он и вынес бревно почти до деревни. Еще и усмехается: "Если лошадь увезет, неужели я не унесу?"
Был и еще случай. Гиря двухпудовая у его крыльца стояла. Мальчишки придумали ею баловаться: кряхтят, поднять стараются. Он вышел из избы, посмотрел, усмехнулся. Взял гирю, перекрестился три раза, да и бросил в кусты. А вам, говорит, рано, надсядетесь. "Еще!" - закричали ребята. "Хватит, - отвечает, - потешился".
Несмотря на силу такую, человеком он был миролюбивым и справедливым. Случалось, выпивали мужики компанией. Иногда кто-нибудь закуражится, заматерится. Брал такого за грудки и выкидывал. Сам никогда в драку не лез, но уж если нападать начнут, в обиду себя не давал. Рванет рубаху на груди - и вперед, всех раскидает. Те, кто испытал его крепкие кулаки, в дальнейшем задевать Ефима больше не рисковали.
Или такие случаи бывали. Хочет иной человек в общину их вступить. Мужики запросят вступительный взнос - два ведра вина. Выпьют, раззодорятся, еще просят. Тут уж Ефим строго: "Хватит! Уговор на два был!" И никто не смел возразить.
Вот такой он был, Ефим Мельчаков. До глубокой старости он сохранил силу и любовь к труду. Бани раньше далеко от домов строили. Зимой снегу наметет, попробуй до бани докопайся. Так он такую тропу прогребет - аж до земли до самой, еще и воды наносит. Топите баню, мойтесь.
И сильных мужиков немало было, такое уж в прежних деревнях было богатырское племя. О многих еще наших земляках-богатырях рассказал мне внучатный племянник Ефима Сафанеевича Л.Е. Мельчаков. Но это будет уже другая история…